41. Жанровое своеобразие романа Филдинга "История Тома Джонса, найденыша"

41. Жанровое своеобразие романа Филдинга "История Тома Джонса, найденыша"

«История Тома Джонса, найденыша» - лучшее произведение Филдинга, вершина просветительского реалистического романа в Англии. Роман можно назвать положительной программой Филдинга. Просветительский реализм достигает здесь высокой степени социальной проницательности, сохраняя еще всю полноту своего оптимизма. Воспроизведенная в «Томе Джонсе» картина современной писателю социальной действительности правдива и многогранна. Место действия в романе - деревня и город, помещичьи усадьбы и столичные салоны, придорожные гостиницы и ярмарки, тюрьмы и жилища бедняков. В романе изображены люди различных социальных слоев: дворяне, крупные и мелкие буржуа, служители церкви, бездомные бродяги, судейские чиновники. Выдвинутый в «Джозефе Эндрюсе» принцип панорамности получил в «Томе Джонсе» свое блестящее развитие. Роман строится как история жизни главного героя Тома Джонса (со дня его рождения до исполнения ему 21 года). С образом Тома Джонса Филдинг связывает свои представления об истинной «человеческой природе». В нем отразились свойственный Филдингу в период создания этого романа оптимизм и вера в здоровые начала, заключенные в человеке и в жизни.

ЖАНР произведения - «комическая эпопея». В предисловии к «Джозефу Эндрюсу» Филдинг вводит определение жанра своего произведения: это «комический роман» или иными словами «комедийная эпическая поэма в прозе». Этот вид романа отличается от комедии «тем же, чем серьезная эпическая поэма от трагедии: действию его свойственна большая длительность и больший охват; круг событий, описанных в нем, много шире, а действующие лица более разнообразны». «От серьезного романа он отличается своею фабулой и действием: там они важны и торжественны, здесь же легки и забавны. Отличается комический роман и действующими лицами, так как выводит особ низших сословий и, следовательно, описывает более низменные нравы, тогда как серьезный роман показывает нам все самое высокое. Наконец, он отличается своими суждениями и слогом, подчеркивая не возвышенное, а смешное» - продолжает автор.

Филдинг предостерегает от смешения комического романа с бурлеском; бурлеск допускает очевидные преувеличения и нарушение пропорций: «То, что карикатура в живописи, то бурлеск в словесности». Филдинговские образы лишены карикатурных черт. Они естественны в своей жизненности, несмотря на имеющиеся в их обрисовке крайности. Филдинг не увлекается изображением уродливого, а представляет в своих романах обычную повседневную жизнь, он редко шаржирует и даже при обрисовке отрицательных персонажей сознательно стремится избегать гротеска. Исследование человеческой природы привело его к выводу о том, что совершенно плохих людей не существует: нельзя считать кого-либо плохим лишь на том основании, что он недостаточно хорош. Филдинг полагает, что в жизни, как и на сцене, «один и тот же человек играет то злодея, то героя; и тот, кто вызывает в нас восхищение сегодня, может быть, завтра станет предметом нашего презрения».

Важной задачей романиста Филдинг считает создание характеров. Путь к ее решению он видит не в копировании природы, а в выражении ее существа. В связи с этим принципиальное значение имеют его рассуждения о различиях между «историками» и «биографами» («Джозеф Эндрюс», кн. III, гл. 1). Филдинг пишет о двух типах в подходе к изображению действительности. «Историки» довольствуются «списыванием с природы». Они видят свою основную задачу в «описании стран и городов, с чем при посредстве географических карт они справляются довольно хорошо, так что в этом на них можно положиться». Но подлинную правду жизни, изображение человеческих характеров и поступков можно найти не у «историков», которых Филдинг именует «топографами», а у «биографов», к числу которых он причисляет и себя как романиста. Подчеркивая свое стремление к широким обобщениям на основе сделанных им наблюдений над жизнью и человеческой природой, он отмечал: «Я описываю не людей, а нравы, не индивидуума, а вид».

Название «комическая эпопея» означает и новый тип романного повествования (не romance и не novel), и ориентацию на традицию романа 17в., взгляд на роман как на эпопею в прозе (хотя тогда существовали лишь героические эпопеи).  Комической эпопее присуща невероятная открытость жизни. Характер героя раскрывается на широчайшем жизненном фоне, в столкновении с людьми всех званий и профессий. Они помогают нам узнать его, он – их. Всех своих героев Филдинг пускает в плаванье по житейскому морю. Это плаванье имеет определенную цель. Роман Филдинга – это еще и философская эпопея. Правда, философские вопросы, в ней решаемые, лишены отвлеченности, непосредственно связаны с жизнью. Филдинг ставит перед собой задачу – выявить законы, которым подчинен реальный мир, не скрывая при этом своего лица и сохранив за собой право вступать в разговор с читателем, объяснять ему смысл происходящих событий. Огромным вкладом, внесенным Филдингом в жанр романа, стала «свобода изложения». Он отказывается от претензий на документальную подлинность повествования и открыто выступает перед читателями как художник-творец.

ГЕРОИ Для «комической эпопеи» характерна необычайная широта охвата жизни. Герои Филдинга живут в общении с множеством других людей, судьба их решается не в замкнутом мирке душевных переживаний, а в зависимости от их сношений с «большим» вешним миром. Свободная сюжетная схема «приключений» или «странствований» героя позволяла художнику беспрепятственно вводить в повествование разнообразнейших персонажей различных сословий и профессий.

Внешний мир и герои романа являются одновременно реальными (убедительными) и вымышленными (не имеют конкретных прототипов), а за всем этим стоит художественное обобщение. Любимые герои Филдинга предстают во всей своей материальной бытовой достоверности. Автор не боится унизить своих любимцев или сделать их смешными, он уверен, что их главное достоинство – свободно и естественно проявляющая себя человечность – восторжествует над всем.  Для своего времени Ф создал невероятно убедительные образы, однако еще не достиг полного растворения прототипа в образе. Отсюда – некоторая двойственность его персонажей. Например, образ Софьи получился слишком идеальным («Софья несовершенна как художественное творение именно потому, что столь щедро наделена всеми мыслимыми совершенствами»). Стремление найти обобщающий смысл Филдинг проявляет и при описании частных случаев нравственного уродства или несправедливости. Так, сплетни и свары, вызванные заносчивостью Молли Сигрим, уподобляются интригам в высших сферах. Неслучаен выбор героя «комической эпопеи». Безродность Тома Джонса как бы выключала его из прочно сложившейся системы общественных и семейных отношений и заранее обрекала его на всевозможные испытания и превратности судьбы.

Образом Тома Джонса Филдинг продолжил свою полемику с Ричардсоном. Он отказался от идеализации героя и одностороннего представления о добродетели. Он не боится показать человека, руководствующегося в своем поведении не религиозными догмами, а порывами чувств и страстей. Том Джонс - человек темпераментный, глубоко и сильно чувствующий. Он может заблуждаться и совершать ошибки, но он всегда естествен.

Человечность Тома раскрывается при сопоставлении его с Блайфилом. С помощью этих двух контрастных характеров Филдинг стремится раскрыть противоречивость мира. Контраст лежит также в основе действия многих эпизодов романа; по принципу контраста строятся и описания.

Филдинг исходит из совершенно иного понимания положительного героя, нежели Д. Дефо или Ричардсон, из нового взгляда на «человеческую природу». Внешне добродетельный Блайфил, сводный брат Тома Джонса, оказывается лицемером, холодно-расчетливым эгоистом. Беспутный же Том руководствуется в своих поступках порывами доброго сердца. Ф. отказывается от полного доверия разуму, коль скоро рассудительность буржуа оборачивается себялюбием и расчетом. Недоверие к разуму и апелляция к сердцу у Филдинга предвещают этику сентименталистов с их культом чувства.

Том  Джонс с избытком наделен добросердечием. Конечно,  и  Джозеф  Эндрюс  был  добрым,  хорошим  человеком.  Но  он,  что называется, был слишком хорош для этого мира  -  для  романа,  в  частности. Вернее даже сказать, он так и не родился в качестве живого образа. Том Джонс иной.  Он  уже  не  отвлеченная  схема.  Он  не  присутствует  в  мире   как олицетворение нравственной позиции автора, а действует в нем и связан с  ним десятками  реальных  и   психологических   нитей.   Ему   предстоит   немало заблуждаться и совершать  множество  ложных  поступков.  Его  могут  неверно понять - как пастора Адамса,- но он может и в самом  деле  дурно  поступить. Почему? Да просто потому, что  человеком  движут  не  отвлеченные  концепции порока а добродетели, а нечто гораздо более сложное. Он подвластен  стольким импульсам, что подсчитывать их значит сбиться  со  счета.  Важнее  другое  - основная доминанта человеческого поведения, установка по отношению к жизни.

В характере Тома Джонса есть что-то от людей Возрождения. Он  человечен и поэтому импульсивен,  легко  поддается  своим  порывам,  им  руководят  не расчет, а сердце. Он ведет себя по принципу "делай что хочешь". Филдинг смело возвращается к лозунгу Возрождения. Он делает  к  нему только одну поправку - но, может быть, самую существенную в условиях  Англии XVIII века. "Делай что хочешь",- говорит он своему герою. "Делай что хочешь, поскольку ты бескорыстен". Вот причина, по которой  Филдинг  так  тщательно подбирал главный персонаж своего  романа.  Том  Джонс  внутренне  прекрасен, потому  что  свободен.  Но  он  имеет  право  на  свободу,  потому  что   он бескорыстен. Им руководит интерес  к  миру,  а  не  желание  присвоить  себе побольше жизненных благ.

Всегда ли он  таков?  Нет,  разумеется.  Жизнь  ставит  его  в  трудные условия, и однажды он поддается воле  обстоятельств  -  поступает,  по  сути дела, на содержание к леди Белластон. Но  Фильдинг  и  не  пытается  сделать своего героя воплощением добропорядочности. Ему важна нравственная доминанта Тома Джонса. А ею остаются доброта, честность, бескорыстие.

И напротив, корысть - главное отличительное качество соперника  Тома  - Блайфила. Корысть во всем.  Блайфил  вообще  неспособен  испытывать  чувство привязанности, любви, благодарности. Это человек, не выдержавший  испытания. Он подобен "макьявеллям" елизаветинских пьес.

Кому должна достаться победа в этом соревновании чести  и бесчестия, благородного порыва и холодного расчета, бесшабашности  и  ранней умудренности? Чести и благородству? Хорошо, если  б  так.  Но  Фильдинг  сам весьма сомневался в закономерности таких благополучных  исходов. Исход романа определен не трезвым взглядом на вещи, а  желанием  наградить  любимого героя. Вряд ли стоит строго судить за это  Фильдинга, ведь до конца согласиться  с  Мандевилем  значило   для   него   подчиниться   сегодняшней реальности, а этого он делать ни в коем  случае  не  хотел.  Торжество  Тома Джонса над Блайфилом было для него выходом за пределы этой неприемлемой  для него реальности.

На  художественной  фактуре  романа  это,  разумеется,  не   могло   не сказаться. К благополучному концу "Историю  Тома  Джонса"  приводит  система случайностей, заимствованных,   в   значительной   степени,   из   ходячих драматургических сюжетов. Но  рядом  с  этим  есть  и  иное,  более  крепкое обоснование. Жизненная победа Тома была  своеобразным  "овеществлением"  его моральной победы Том Джонс, как ни  трудно  было  ему  самому,  всегда  помогал другим, его доброта была не пустыми порывами сердца, она  "овеществилась"  в судьбах Андерсона, мисс Миллер, Найтингела,  а  потом  через  них  -  в его собственной.

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПОСТРОЕНИЯ «История Тома Джонса» - это одновременно и роман, и трактат о романе. Каждая из 18 книг романа предваряется какой-нибудь теоретической главой о творчестве и его природе. В 1-й главе 1-й книги Филдинг снова заявляет, что весь материал его произведения предоставлен ему природой. Во 2-й книге говорит о времени в романе: задача романиста заключается в том, чтобы обстоятельно воспроизводить лишь те периоды и моменты в жизни героев, которые наполнены значительными событиями. Эти значимые отрезки времени, сколь бы ни были они кратки, должны быть описаны подробно; но романист имеет полное право опускать целые месяцы и даже годы, если они не содержат ничего достойного внимания. В начале 5-й книги он рассуждает о чрезмерном авторитете критиков и о законе контраста. В начале 7-й – сравнивает мир со сценой театра, происходящее в жизни - со спектаклем, а себя самого - с драматургом и постановщиком, который управляет актерами и следит за реакцией зрителей. Как романист Филдинг во многом опирался на свой опыт драматурга и режиссера. Драматическое начало выражено в его романах очень сильно. Оно проявилось в живости действия, в остроте и напряженности ситуаций; Филдинг показал, что, подобно драме, роман изображает сильные человеческие страсти. Он рассматривает жизнь как «великую драму, похожую почти во всех своих подробностях на театральные представления». В 1-й главе 9-й книги Филдинг уверяет, что его роман вполне может считаться историей, так все его действующие лица заимствованы из «великой книги Природы». Свою «историю» Филдинг противопоставлял прециозным галантным романам, ведь создателю такой «истории» недостаточно обладать талантом и начитанностью, ему необходимо широкое и разнообразное общение с людьми, дарующее ему знание реальной жизни. В начале 11-й главы автор жалуется на клевету критиков, которые из-за мелких несовершенств осуждают произведение целиком. Он признает за романом определенные несовершенства, ведь в природе не существует ничего абсолютно идеального.

В начале 15-й книги Филдинг рассуждает о пороке и добродетели. Он признает, что утверждение о том, что «добродетель – прямая дорога к счастью, а порок – к несчастью» не совсем соответствует истине, однако видит и немало подтверждений этого правила (взять хотя бы Тома Джонса). Эта глава выражает позицию Филдинга в споре о «человеческой природе», который заполнил весь 18 век.  В Англии противоположные взгляды на эту тему выразили Шефтсбери (который верил в гармоничную природу человека, врожденные чувства морали и красоты) и Мандевиль (который был уверен в неизбежности и необходимости человеческих пороков, считал подосновой человеческого поведения эгоистический интерес). В этом споре Филдинг занимал компромиссную позицию. Чем шире изображал он общественные пороки, тем решительнее противопоставлял им человеческое качество, ценимое выше всех остальных – доброе сердце.