5. Испанская поэзия барокко.

5. Испанская поэзия барокко.

Несколько вступительных слов:Испания – это страна, где в наиболее яркой форме развивается барокко. Переход испанской культуры от Возрождения к XVII веку отличается очевидной постепенностью (творчество многих крупных писателей на рубеже XVI-XVII веков принадлежит одновременно и той и другой эпохе – Сервантес как пример). В то же время разница эпох Ренессанса и барокко очень ощутима в Испании, потому что эпоха барокко в Испании – мрачная и пессимистичная (утрата политического престижа, разорение хозяйств, разгром Армады, развитие идей стоицизма, экономический и политический упадок, упадок образования в университетах).  Вместе с тем эти трудные времена для испанского населения совпадают с золотым веком испанской литературы (1580-1680 годы).

Переходим к литературе и собственно поэзии.

Литературная жизнь И. тоже была исполнена споров и противоречий, хотя классицистические тенденции слабо выражены. Барокко если и не единственная идейно-художественная тенденция испанской литературы этого времени, то, безусловно, ведущее литературное направление в Испании. Специфика испанского барокко: преобладание в нем мотивов трагического разочарования, смятения, интонаций мрачно-пессимистического ощущения мира и человека, тяготения к изощренно-метафорической "зашифровке" действительности и т.д. Следует предостеречь при этом от истолкования этих черт поэтики барочной литературы в Испании как свидетельств ее "реакционности" (что встречается в старых литературоведческих источниках). Постигая зависимость человека от обстоятельств, слабость и противоречивость человеческой природы, испанские писатели защищали трагическое достоинство человеческого разума, тяготели к философскому осмыслению действительности либо к трезво-сатирической, порой беспощадной критике ее.

В области поэзии господствует поэзия барокко.Следует заметить и то, что дифференциация идейно-стилевых течений барочной литературы в Испании приводит к напряженной эстетической борьбе внутри барокко, к острым идейным столкновениям. Испанская поэзия барокко делится на 2 большие группы:

1.       Культизм или культеранизм (тёмный стиль), в котором особое внимание уделяется отделке, совершенствованию, украшению поэтического языка.  Это течение в поэзии придает  большое значение украшениям, неологизмам, ученым словам и метафорам, награждающимся друг на друга, при том что само содержание, вполне понятное, оказывается предметом разгадывания. Яркий представитель – Луис де Гонгора(1561-1621). Отсюда 2ое название течения – гонгоризм.

2.       Консептизм (трудный стиль) – на первый план выдвигается идея мысли, образа, заложенного важного смысла. Мысль должна быть сложной – путем игры слов, каламбуров. Представитель – Кеведо (подробно – ниже).

Эти 2 течения в испанской поэзии барокко одновременно связаны и сложно различимы.

Творчество Гонгоры(более подробный анализ творчества Г. – в билете №6).

Искусство должно служить немногим избранным — таков тезис Гонгоры. Средством для создания подобной «ученой поэзии» и должен стать «темный стиль», имеющий, по мысли поэта, неоценимые преимущества перед ясностью прозы:

- он исключает бездумное чтение стихов — для того чтобы постигнуть смысл сложной формы и «зашифрованного» содержания, читатель должен не раз, вдумываясь, перечитывать стихотворение.

- преодоление трудностей всегда доставляет наслаждение — так и в настоящем случае: читатель получит от чтения произведений «темного стиля» удовольствие.

Что же касается способов придания загадочности, зашифрованности поэтическому произведению, то их у Гонгоры много, но излюбленными его приемами являются неологизмы, инверсия и косвенное выражение мысли посредством усложненных типов метафор и перифраз. В конечном счете, «темный стиль» для Гонгоры — это форма выражения неприятия им безобразной действительности и возвышения ее средствами искусства. Красота, которая, по мнению поэта, немыслима и невозможна в окружающей реальности, обретает свое идеальное существование в художественном произведении.

Некоторые исследователи говорят, что стихи Гонгоры начального этапа (до 1610) написаны ясным стилем, но это не совсем так: они написаны в традиции петраркизма, но это «сгущенный» петраркизм. Метафорика становится подчеркнуто условной, сопрягаются разного типа метафоры в портрете одного и того же лица – и реки, и змеи волос, и кораллы губ. Это одна из очевидных примет барочного стиля.

Гонгора был известен и читался, но его сочинения были опубликованы только в 1627 году. Тогда его поклонники и последователи собрали его стихи в сборнике «Сочинения в стихах испанского Гомера». Когда они называли его так, то совсем не имели в виду эпическую неторопливость гомеровских поэм, их ясность и последовательность. Они отметили в нем то, что отмечали те, кто веря в существование конкретного Гомера, видели в нем отца древнегреческой поэзии. То есть Гонгора рассматривается как родоначальник поэзии нового времени. Но Гонгора, очень активно занимаясь вопросами стиля, был далек от проблем метафизических, хотя подобные аспекты в литературе барокко часто выходили на первый план. Гонгора разговаривает не с Богом, но говоря с человечеством, он дает понять собственное представление о бытии. Его стилистические упражнения, стремление внести красоту и героику связаны с тем, что он противопоставляет безобразию и хаотичности бытия поэзию. Это совершенно барочный ход. Для него важно сопряжение изысканности с неотделанностью, дикостью. Самое значительное в Гонгоре появилось достаточно поздно: вначале он учился у испанских поэтов, у Ариосто, Тассо (в 1582—1585). Сонеты Гонгоры не просто подражания, а сознательная стилизация и акцентирование некоторых мотивов и приемов первоисточника. Он не был непосредственным поэтом – активно старался выстроить свою поэтическую конструкцию, придумать её. Но он в своих поздних поэмах отказывается от ученичества и вбирает в себя уже не только традиции европейской и испанской народной поэзии, он воспринимает арабскую традицию.  Один из современников назвал его Магометом испанской поэзии, намекая на этот восточный элемент – искусственные ухищрения и упражнения. Они могли вызывать и восхищение, могли отталкивать, но делали его заметной фигурой.

Лучшее из творчества Гонгоры – его поэмы. В «Предании о Полифеме и Галатее» он обрабатывает сюжет, взятый им из метаморфоз Овидия. Если у Овидия Полифем говорил «Смотри, как я высок», то у Гонгоры: «Даже когда я сижу, моя рука не может простить высокой пальме её плоды». Творческая цель поэта  – удивлять читателя. Это стремление усложнить всё рождается от того, что барокко хочет воплотить тот противоречивый хаос действительности, который оно наблюдает. Мир Галатеи – мир залитый светом, мир удивительной красоты, мир Полифема – мир мрака. Для любого образа из этой поэмы характерна эмблематичность: зевок земли – пещера, скала, закрывающая вход в нее – кляп, закрывающий рот.

То же самое можно сказать и о «Поэме одиночества». Фабульная линия – этакий скелет, особых и необычный поворотов нет, неизвестных тем не поднято. Главное в культизме – умение обычное сделать необычным. Когда мы смотрим на то, во что превращается этот скелет, то видим как он опутан оболочкой физических образов.

Другие культисты (особо не обсуждались, в списке нет, но вдруг): Сальвадор Хасинто Поло де Медина, Франсиско де Трильо-и-Фигероа, Дьего де Кольменарес (пытался теоретически обосновать культизм, писал, что история, драма и прочие «низшие» виды искусства должны «опускаться» до уровня понимания «черни», но для лирической, героической и трагической поэзии подчинение вкусам простого народа было  бы величайшим злом и изменой искусству.

При том, что у Гонгоры были сторонники, были и противники. Например,Лопе де Вега выступал против культизма, за ясность.Лопе культистскому «темному стилю» противопоставлял легкость и общедоступность как критерии подлинной художественности поэтического произведения. Он выдвинул важный довод против новой поэтической школы, с презрением отвергавшей национальную поэтическую традицию и родной язык:«отбрасывать свойственные родному языку качества ради заимствованного за рубежом значит не украшать язык, а презирать собственную законную супругу ради прелестницы легкого поведения».

Творчество Франсиско де Кеведо(в списке у нас только его проза, но на лекции обсуждали и поэзию, так что краткий обзор не помешает)Самым ярким противникомГонгоры был Франсиско де Кеведо (1580-1645), сторонник консептизма. В своих язвительных памфлетах «Ученая латиноречь» (1629), «Культистский компас» (1630), «Юла» (1633) и др. Кеведо высмеивает многочисленные словесные штампы, стандартность образных средств культистской поэзии. При этом основной удар направляется не против Гонгоры, а против многочисленных его подражателей, усилиями которых поэтическое творчество превратилось в формалистическое трюкачество. Кеведо, однако, не щадил и самого Гонгору и созданный им «темный стиль», отстаивая превосходство стиля консептистского, ярым приверженцем которого он был. Кеведо полагал, что стилистическая изысканность и причудливость метафор лишь прикрывает бедность мысли.  Под словом концепт подразумевались мысль, образ. Консептисты считали, что всякое поэтическое творчество – некий акт понимания, выражение острого ума (вспоминаем Грасиана и Тезауро), и этот ум схватывает сложность мысли, укладывая её в те или иные поэтические строки.

Кеведо прежде всего создавал стихи сатирические, бурлескные, где есть своя поэтическая игра, построенная скорее на каламбурах и разрушении словесных штампов. Создавал пародии на те или иные привычные образы. Это очень выразительно видно в его сравнении действительности с картами: «Весь мир – картежная игра, лишь воры в нем повелевают».

В одном из стихотворений 1604 года Кеведо пишет: «Я видел бедняков толпу и голод столь жестокий, что с голодухи мрет чесотка...» В другом стихотворении он восклицает: «Честь не в чести, но почести в почете; вот образ века, точный и правдивый».   Сатира социальная соседствует в стихах Кеведо с сатирой политической, направленной против правителей Испании, королевских фаворитов, знати — всего испанского государства, гниющего и разлагающегося.

В соответствии с требованиями консептизма многие свои стихи Кеведо строит на парадоксальном сопоставлении или столкновении двух или нескольких образов, связь между которыми раскрывает предмет или явление с неожиданной стороны. Простейший способ создания подобного «концепта» — смещение и искажение реальных пропорций с помощью гиперболы гротескового типа. Хочет, например, Кеведо высмеять некоего длинноносого сеньора, он пишет стихотворение «Это был человек, приклеенный к носу...» (реализация метафоры за счет игры слов, прорываются бурлескные детали).

Всю жизнь Кеведо трезво оценивал реальность. Его бурлеск возникает в результате грубого вторжения реального, более того, пошлого и вульгарного, в сферы идеальные.Есть у него и любовные стихи, хотя они менее многочисленны. Но и здесь, в любовных стихах, он строит свой стиль на парадоксах и каламбурах. В начале сонета «Пусть веки мне сомкнет последний сон...» поэт утверждает типичнопетраркистскую идею смерти как избавления от страданий безответной любви. При этом он использует и характерно петраркистский прием антитезы: «пламень любви не гаснет в холодной воде...». Но в завершающих сонет трех параллельных образах (тело, кровь, капелька костного мозга) воплощается все, что может разрушить смерть, лишь для того, чтобы трижды подчеркнуть ее бессилие перед истинной любовью: «исчезнет плоть, но не боль; все обратится в пепел, но чувство сохранится все будет прах, но прах влюбленный».

Ремарка мимоходом: Можно также отметить, что консептизм связан не только с поэзией, но и с прозой (но это уже так, на «блеснуть»). Кеведо пишет цикл памфлетов «Сновидения». Это его сны о страшном суде, о суде обычном. Были написаны в начале 1600х годов, опубликованы в 20х. Эти сны интересны, т.к. этот цикл произведений послужит образцом для одного из первых немецких романов. Кеведо также интересен как создатель одного из лучших плутовских романов «История жизни пройдохи по имени дон Паблос»